Об Анне Петровне Качан – очерк журналиста Анатолия Гринеса.
Сколько лет она ждала этого часа, а когда он наступил, оробела – как девчонка. В зале заседаний Всесоюзного сельскохозяйственного института, где была назначена защита ее кандидатской, уже собрались члены ученого совета, известные специалисты, корифеи отечественной и мировой науки. О, эти тягучие и тягостные минуты перед главным экзаменом. Строгие, с иголочки одетые оппоненты степенно листают рукопись, бросая короткие недоверчивые взгляды на нее – тоненькую, светловолосую, с мягкими глазами: «Уж больно хрупка для такой трудной темы. «Эффективность северного оленеводства»! Это ведь надо, на Крайнем Севере материал собирать…». И вот, наконец, председательствующий просит внимания и представляет собравшимся соискательницу ученой степени – зоотехника совхоза «Нижнеколымский» Анну Петровну Качан. Стряхнув недавнее оцепенение, она спокойно и уверенно начала: «Уважаемые члены совета! Тема моей работы: «Морфологические и продуктивные особенности северных оленей низовьев Колымы». Свою задачу я вижу в том, чтобы на основе полной зоотехнической характеристики эвенских и чукотских оленей доказать, что последние – харгины – представляют ценную породную группу и экономически более выгодны для разведения на севере Якутии. Суть диссертации уместилась в 15-тиминутное сообщение…и в 15 лет труда, научного поиска, сомнений, преодоления объективных и субъективных трудностей.
Сколько людей, столько и судеб. Но у одних они словно запрограммированы, у других же подчас выделывают такие неожиданные пируэты, что только диву даешься. Думала ли когда-то Ганна Качан, чье детство прошло под теплым украинским небом в небольшом селе, гадала ли она, что будет жить на Колыме, что всей душой привяжется к суровой красоте Крайнего Севера. Да и поначалу все было «как у всех». После школы – институт: подала документы в Казанский ветеринарный на отделение зоотехнии. Первая производственная практика, первая научная работа, первое место на всесоюзной межвузовской конференции в Москве и публикация в «Научных трудах» Казанского ветинститута. Многие педагоги считали, что в этой работе заложены основы будущей кандидатской диссертации и советовали Анне продолжить исследования, тем более, что диплом с отличием позволял ей после окончания института выбрать беспроигрышный вариант: аспирантуру в Казани. И тут она, может быть, даже неожиданно для себя, совершила «вираж»: к изумлению педагогов и друзей, выбрала на распределении самый дальний из предлагавшихся районов –Якутскую АССР, а в министерстве сельского хозяйства республики, где ей любезно предлагали остаться в Якутске, попросила послать ее в Черский. Что это было? Дань юношеской романтике или первое проявление незаурядного характера? Одним словом, путь Анны Качан в Москву, на защиту кандидатской диссертации растянулся на многие годы и пролег через Олеринскую и Халарчинскую тундру, соседствуя с маршрутами оленеводов, рыбаков, охотников Заполярный поселок Черский, куда Анна Качан получила назначение, был в то время сплошь деревяным и одноэтажным. О коммунальных удобствах, телевидении и других благах цивилизации, тогда еще не было и речи. Зато должность ее звучала внушительно: зоотехник межрайонного сельхозуправления. Основное поле деятельности – совхоз Нижнеколымский», крупнейшее в республике хозяйство с выходным поголовьем 36 тысяч оленей. Одних только пастбищ – более 4 миллионов га. -Это хорошо, что наконец-то нам на помощь прислали науку, - приветливо встретил Анну Петровну директор совхоза Гавриил Николаевич Ефремов. - Специалисты совхозу позарез нужны. Ну, а живого оленя вы когда-нибудь видели?. –Только в зоопарке – призналась Анна Петровна. –Значит, общее представление имеете, - улыбнулся директор. – Ну, а для продолжения знакомства сразу же отправим вас на корализацию в пятую бригаду Андрюшкинского отделения. Бригадиром там Афанасий Ильич Атласов – настоящий профессор оленеводства. Самолеты в тундру не летали, и Анне Петровне пришлось до пятого стада добираться на «перекладных»: до Андрюшкино – на «АН», далее – на собачках, а то и пешком. Все было для нее в этой поездке впервые: езда на собачьей упряжке, длинные чаи у костерка на снегу, тягучие песни старика-каюра под аккомпанемент ветра, ночевки в меховом мешке-кукуле под холодным, усыпанным звездами небом. Три дня кочевья вымотали Анну Петровну донельзя. Болели все мышцы, кружилась голова, но зато ворох впечатлений! Чудаки те, кто считает тундру серой и однообразной, думала про себя Анна и ей искренне было жаль подруг, которые всеми правдами и неправдами добились распределения в Казани. А однажды подкралась пурга. Снег забивался под полы шубы, залеплял глаза. Чтобы не замерзнуть Анна Петровна по примеру каюра, пыталась бежать рядом с нартой, но быстро устала. Страх отстать и остаться одной в этой белой ледяной пустыне приковал ее к нартам. - Приехали, девушка. Станция «Пятая бригада» - это был голос каюра. Разлепив глаза и посмотрев на часы Анна Петровна увидела, что 20 километров они одолели за полсуток. На кораль прибыла из Андрюшкино счетная комиссия и работа закипела. Анна Петровна вместе со всеми загоняла полудикое стадо в кораль, занималась выбраковкой слабых животных, лечила больных – вузовские знания оказались не такими уж далекими от этой жизни. Так начались тундровые университеты Анны Качан. Афанасий Ильич Атласов оказался действительно большим мастером своего дела. За долгие годы работы в тундре он прекрасно изучил повадки оленей, их капризы и болезни и управлялся с ними не хуже ветеринара. А тундру знал назубок и жизни без нее не представлял. Анна Петровна проводила в пятой бригаде долгие месяцы, учась и уча молодых оленеводов зоотехнии, поровну деля с тундровиками все их заботы и невзгоды. Вместе с мужчинами выходила в ночное дежурство, отгоняя криком и факелами вечных спутников оленей – волков. Со временем Анна Петровна научилась различать полудиких оленей по окраске, рисунку рогов. Ей нравились темнобурые, почти черные олени, они были упитанными, выносливыми, редко болели. – Это харгины, - заметив любопытство Анны, пояснил Афанасий Ильич. – Чукотские. В нашем стаде их немного, в Халарче больше. Мясистые олени. Наверное, поэтому и дела у халарчинцев лучше идут: больше сдают мяса и сохранность высокая. – Если у харгинов такое преимущество перед эвенскими оленями, то почему совхоз не расширяет их стада? Атласов ответил уклончиво: «Начальству виднее». Директор совхоза молча выслушал доводы Анны Качан в пользу харгинов и вежливо парировал: «Насколько мне известно, в науке не существует ни эвенской, ни чукотской породы. Есть понятие северный олень. А разница между ними разве что в окраске. Не теряйте времени даром, лучше подумайте, как повысить эффективность отела, как свести на нет яловость важенок. Нам нужно увеличить совхозное стадо до 40 тысяч голов, тогда план по мясу выполнять будет легче». « Я в этом не уверена. По данным районного землеустроителя, на каждого оленя приходится в среднем всего 121 гектар пастбищ. Значит, мы можем содержать не более 35 тысяч голов. Иначе выбьем маршруты до полной их непригодности. Резерв у нас один – повышение продуктивности животных. И тут без харгинов не обойтись». «Ну, это еще нужно доказать, - уже более примирительно сказал директор. Дерзайте, Анна Петровна, но учтите, что за плечами оленеводов – опыт многих поколений. Не случайно, чукотские олени с незапамятных времен обосновались в Халарчинской тундре, а эвенские – в Олеринской. У природы, видимо, на то есть свои соображения». «Природу надо поправлять. На то и существует наука», - подумала Анна Петровна. Однако продолжать дебаты не стала. Возражать директору можно было только строгим языком фактов. И утренним вертолетом снова улетела в тундру.
…Десять лет собирала Анна Качан экспериментальный материал. Сотни чукотских и эвенских оленей прошли через ее руки. Нужно было их измерить, точно определить масть, взвесить не только живую массу и тушу, но и внутренние органы. И все это на леденящем ветру не прогреваемой солнцем тундры. Анна Петровна вела наблюдения как в бригадах, так и в опытном стаде, где содержались чукотские и эвенские олени. В начале эксперимента от тех и других важенок в возрасте 6-8 лет отбирала по 100 телят разного пола и бирковала их. Они были предметом системного научного наблюдения. Первые результаты огорчили. Оказалось, новорожденные харгины весят меньше эвенских. Но через полгода догнали и перегнали их на 3-4 килограма. Дальнейшие исследования убедили в правоте ее гипотезы – харгины превосходили своих эвенских собратьев по всем статьям. У харгинов оказался в 2 раза выше удельный вес мышечной и жировой ткани, в их мясе меньше влаги, больше сухих веществ и микроэлементов. Есть у харгинов и прекрасная биологическая особенность – приспособленность к безъягельному зимнему кормлению. Исходя из этих соображений харгины более перспективные животные.
…Анна Качан сделала паузу в выступлении и взглянула на членов ученого совета. Они были сосредоточенно-внимательны. Кто-то делал пометки. Она перешла к заключительной части диссертации – выводам и предложениям.
-Развитие северного оленеводства – большая государственная задача. Оленеводством занимаются 22 малых народов Севера. Не случайно развитию оленеводства отводится такое важное место в экономическом и социальном развитии народностей Севера. Ежегодная чистая прибыль от северного оленеводства составляет огромные денежные суммы. Значит нужно развивать эту важную отрасль и дальше. Но как? Пастбищный лимит не позволяет добиваться этого за счет увеличения поголовья. Единственный верный курс – это улучшение качественных показателей в оленеводстве. Один из них – широкое разведение харгинов. Замена каждой сотни эвенских оленей чукотскими позволяет получить дополнительно 5,1 центнера мяса в живой массе. Если же эту замену произвести в масштабе тундровой зоны Якутии, то ежегодно государство получало бы прибавку, равную 2 тысячам тонн – треть оленьего мяса, производимого в республике. Эта работа уже началась. В совхозе «Нижнеколымский», где я проводила научные наблюдения, 2 тысячи эвенских оленей заменены чукотскими. 10 тысяч харгинов мы передали в другие районы Якутии. Но точку на этом ставить нельзя, нужно продолжать эту работу и дальше. Если я внесла хоть малую толику в решение одной из проблем северного оленеводства, - сказала в заключение Анна Петровна Качан, - то считаю необходимым отметить большую помощь оленеводов заполярного совхоза «Нижнеколымский», без их помощи и доброго участия не было бы этой работы.
…Успокоилась она только в самолете. Откинула спинку кресла, пристегнула ремни и почувствовала себя счастливой. Это ощущение не покидало ее и первые дни в Черском, когда можно было не думать о диссертации, и как все, ходить с мужем в гости, помогать дочке- восьмикласснице решать задачи по алгебре или просто смотреть телевизор. Как-то Иринка, прослушав в исполнении Кола Бельды известную песню «А олени лучше», серьезно сказала: - Не все олени, а харгины. Правда, мама?-. «Правда, дочка, -улыбнулась Анна Петровна. – Но как трудно это было доказать».
Послесловие. Когда очерк готовился к печати, совхоз «Нижнеколымский» приказом министра сельского хозяйства РСФСР был преобразован в племенное хозяйство по выращиванию чукотских оленей-харгинов. Короткие строки официального документа стали весомой заключительной главой диссертации А.П.Качан.
Журнал «Полярная звезда», январь 1981 год.
Оставить сообщение: