Командование постоянно маневрирует, обходы, котлы а в котлах немцы. Впереди село. Хутор не хутор, домов мало, но многие двухэтажные. Атакуем с ходу, с горы разбежались и через сады огороды выскочили к самым постройкам. Кричим Ура! Я бегу к дому, винтовка со штыком на перевес, вдруг дверь открывается и выскакивает немец, я воткнул в него штык и на весу «внёс» его в дом с разбегу засадил штык с немцем в стену, а вокруг ещё пять фашистов с винтовками, давай они меня своими штыками колоть, несколько раз я увернулся, тут и наши ребята подоспели, вбегают в дом, пошла рукопашная! На полу скользко от крови и грязи, в ушах крики мат и вопли умирающих ( навсегда я их запомнил), я уже без винтовки схватился с одним немцем , споткнулся и кубарем покатились мы в полуподвальное помещение вниз по лестнице. Я под ним оказался лёжа. Немец тоже без оружия, схватил меня за горло но промахнулся, попал большими пальцами в рот, я изо всех сил сжал челюсти - хрясь! и со страшным криком немец выдрал свои руки вместе с моими передними зубами. Тут из его груди выскочил штык! Наш штык родной, гранёный! Обмяк немец .
Тот хутор мы взяли только после того как дом где засел пулемётчик подожгли, много наших ребят погибло. «Проклятое село» так сказал наш командир, «А у тебя почему изо рта кровь идёт? Горло перегрыз?».
Контузия
Шли мы всем полком, колонной через лес, немецкий самолёт- разведчик заметил нас под деревьями, «Ну ребята, жди беды» сказал командир. Через некоторое время свист крупнокалиберных снарядов, дальнобойные. Взрывы и темнота…звенит в ушах. Оказывается накрыло меня и многих наших, землёй засыпало. Откопали, а я не слышу ничего, шатает мир вокруг меня, речь отнялась и ноги.
Через несколько часов штормить перестало, через день речь и слух вернулись.
Оборона
В феврале,1944г. мы стояли в обороне, меня в числе ещё троих солдат назначили часовым-наблюдателем в передовую траншею, стоим в одних шинелях, ночь, темно, холодно. Вдруг во время вспышки очередной осветительной ракеты мы заметили движение у наших проволочных заграждений, это немецкая разведка резала проволоку, пытаясь проникнуть к нам в тыл. Дружно открыли огонь. Наутро насчитали до десяти мёртвых немцев в белых маскхалатах. Командир поздравил и поблагодарил за бдительность.
В другой день попали под массированный арт обстрел. Если бы не глубокая траншея и мёрзлая земля, наверняка бы погиб. Фашисты поднялись в атаку, на белом снегу фигурки фрицев как в тире, открыли и мы огонь, из винтовки стрелять несложно, стреляешь- вроде падает, но на каждого около десятка патронов потратили, с нашей стороны четверо убиты осколками, несколько раненых. Противник отбит.
Оружие
Дядя был пехотинцем, поэтому очень уважал трёхлинейку, до почтенного возраста отлично стрелял, работал и с пулемётами. Предпочитал ручной пулемёт Дегтярёва, он полегче, автомат брал в разведку, Шмайсер немецкий считал несерьёзным оружием. Также дядя какое-то время сражался со снайперской винтовкой.
Отношения
Командиры считали дядю опытным стойким солдатом, поэтому доверяли ему опасные поручения. К солдатам относились с пониманием, по отечески, никакой уставщины как в учебном полку не было, выполнил задание и хорошо… С остальными солдатами отношения тоже дружеские, сам погибай а товарища выручай, вот и весь разговор. В своём подразделении его называли «наш Илюша». К тому же пехотинец переживший хоть две атаки считался в полку ветераном и отношение к нему соответствующее.
Последний бой
Мы в Германии! На подступах к Зееловским высотам, а за ними Берлин! Логово зверя. Наступаем, я и ещё несколько человек в головном дозоре. Прошли по дороге километров пять и встретили нашу разбитую часть, раненые ковыляют, кругом воронки, повозки, вещи всякие. Они попали под миномётный обстрел, шестиствольные «ослы» (немецкая реактивная установка). Как могли, помогли им и двинулись дальше. Тут и нас накрыли эти «ослы», меня ранило в ногу, кого в руку, живот. Многих убило. Стали мы отходить, да только как быстро идти? Раненые все. Подошли к повозкам, а там два станковых пулемёта. Один старшина (не с нашей роты) с усами как у Будённого говорит: «Снимай пулемёты, братишки! Немцы сейчас подойдут раненых добивать. Здороваться будем!». Сняли мы пулемёты, заняли оборону. Я и старшина остались прикрывать, остальные стали отходить дальше. И точно, вдали показались фашисты, мы, не сговариваясь, открыли огонь. «А теперь и мы отойдём» скрытно отползли по кювету дороги метров на сто-двести, и тут опять немцы из миномётов дали залп по нашей прежней позиции, хорошо, что отошли. Подобрали нас, но у меня заражение раны получилось, пока по канаве ползал. Ногу ампутировал хирург по колено. На этом мои бои закончились.
Победа
Обидно было, уезжать из Германии не побывав в Берлине, на пороге которого я принял свой последний бой. Однако ничего не поделаешь. День Победы я встретил в поезде эвакогоспиталя в г. Куйбышев. Все радовались, конечно, как сумасшедшие, кричали, обнимались, даже я на одной ноге прыгал от радости. Это был самый счастливый день в моей жизни. Потом я попал в госпиталь в Ташкенте. Там я и встал на костыли. Помню как выходил на базар с друзьями, нас раненых солдат все угощали, наверно принимали за своего. Однако патруль всякий раз возвращал нас в госпиталь. Вскорости по излечению, вернулся домой в сопровождении медсестры из госпиталя, заботливой русской женщины.
Награды
Дядя всегда носил в быту орденские планки и нашивки за боевые ранения. Об обстоятельствах наград, приказах и реляциях нам достоверно ничего не известно, так как дядя из скромности никогда не рассказывал, за что конкретно получил ту или иную награду. Полный комплект его медалей вместе с послевоенными наградами на пиджаке весил около двух килограммов.
Семья Петровых.
Оставить сообщение: