Надо сказать, трагическое предсказание В. Иохельсона сбылось бы, если бы (повторяю: если бы) на территории бывшей царской России в 1917 г. не произошла Великая Октябрьская революция. Возникло новое государство – Советский Союз и новая, социалистическая система, предоставившая возможность свободно развиваться и малочисленным народам, в том числе и исчезающим с лица Земли юкагирам. Поэтому нужно твердо утверждать, что если бы не советская власть, Семен Курилов не стал бы писателем.
На появление Семена Курилова как писателя огромную роль сыграло и то обстоятельство, что на арктической территории между реками Колыма и Индигирка с давних пор жила династия сильных шаманов из племени алайии. Из этой династии мы знаем лишь имена: Мэйнгэ (отец Семена), Нявал (отец Мэйнгэ), Каасансэу (отец Нявала). Они в целях предотвращения кровосмешения с родственниками женились на полуякутке, получукчанке и полуэвенке, соответственно каждый из них. Поэтому неудивительно то, что шаман Каасансэу всех своих трех дочерей выдал замуж за юношейиз среднеколымских якутов. Оттуда и появились наши родственники с фамилиями Носовы, Лаптевы, Бандеровы. Шаман же Нявал (переводится, как «тот, кто белый по коже») взял в жены девушку, в крови которой были и алайские (от алайии), и чукотские гены. Кстати, потому жена Нявала своего единственного (в семье было три дочки) сына нарекла именем Мэйнгэ (в переводе с чукотского:«Большой человек»). Наш отец же (т.е. Мэйнгэ) женился на полукровке. Наша мать по отцу была из юкагиров, а по матери – из эвенов. Это постоянное обновление крови родителей, естественно, положительно отразилось на духовном и физическом здоровье их потомков. Поэтому можно говорить: «Не стал бы писателем юкагир Суобуль, если бы на нижнеколымской тундре в свое время не проживала династия шаманов Куриловых, крепко оберегавшая свой народ от губительного кровосмешения кровей с родственными людьми».
Здесь надо отметить, что судьба самого последнего шамана из названной династии в общем-то была нелегкой, особенно в молодые годы и до 42 лет отроду. Дело в том, что почти три года он находился в невменяемом состоянии. Это были годы «прохождения», или периода становления его как шамана. Рассказывали, что его постоянно держали в цепях, что один раз он даже пытался застрелиться. Ночью он каким-то образом освободился от цепей, вышел из яранги и обнаружил в нартах с вещами дробовик и патроны к нему. К нашему счастью, пропажу «больного» сразу же обнаружили и его поймали. За чумом отняли у него ружье, и во время этой борьбы он нажал на курок. Пуля задела кисть его левой руки и искалечила его руку. Когда я в детстве спрашивал отца, почему у него левая рука не такая, как правая, он говорил, когда вырастешь, расскажу. Но так и не рассказал. Потом он оказывается два или три раза тонул, стараясь добраться до места жительства девушки, заговорившей его, молодого рослого красавца, к себе при помощи так называемого талуутэл. При этом девушки, наверное, обращались к тем женщинам, которые знали ритуалы и слова заворожения при помощи талуутэл. Впрочем, обо всем этом я сумею, наверное, написать в своих мемуарах. Из-за этого талуутэл он один раз чуть не замерз зимой, заблудившись в тундре. Надо сказать, что расстояние между местами жительства соседей на севере часто превышало 30-50 км. Но самое главное – у молодого шамана Мэйнгэ не совсем удачно сложилась семейная жизнь. Так, первая его жена умерла при родах, но родила девочку. Вторая жена умерла от болезни, когда ее дочери не было и года. И шаман оставался бобылем довольно долго, так как незамужние женщины боялись, опасались его, как мужчины «рокового». И тут ему приглянулась единственная дочка юкагира по имени Пастуу, бывшего старшины при царском режиме, второго сына шамана СамонаЙэгуора. Мэйнгэ начал посылать сватов к семье Пастуу, но тот, ссылаясь, прежде всего, на то, что его дочери исполнилось только 17 лет, отсылал сватов Мэйнгэ обратно, т.е. не давал согласия на выданье дочери замуж. Но в течение одного года после этого отказа Пастуу, его старший сын Алексей, на котором держалось содержание всего хозяйства семейства Пастуу, заболел какой-то непонятной болезнью с припадками и судорогами обеих ног. А второй сын Пастуу – полоумный Тонтии – вообще уходил летом в тундру и пропадал там без еды несколько суток. Все это Пастуу и его жена восприняли как проказы обиженного на них шамана-жениха. И в 1929 г., когда Аннакаан достигла 18-летия, ее выдали замуж за сорокадвухлетнего шамана Мэйнгэ. Вот так воссоединились наши отец и мать, чтобы подарить своему юкагирскому народу троих сыновей и двух дочерей. Думается, что сейчас читателям понятно: если бы не женился наш отец на девушке по имени Аннакаан (в переводе с эвенского «маленькая Анна»), так и не родился бы Суобуль (Семен) – будущий юкагирский писатель.
(Продолжение в следующем номере).
Оставить сообщение: