Через некоторое время после похорон отца Семен вернулся в свое стадо. Вскоре туда прибыла и выздоровевшая мать. Тогда там пастухом работала девочка-сирота Укульээ. Мать ее умерла, когда ей было 4 года. А два ее двоюродных брата (одной из младших сестер матери Укульээ) Дмитрий и Николай находились в тюрьме. Старший из братьев Дмитрий Гаврилович Ягловский в последние годы войны работал председателем колхоза-миллионера «Оленевод», а младший брат Николай Гаврилович работал бухгалтером-счетоводом в колхозе. Эти братья Ягловские, как рассказывали впоследствии, были очень умными людьми, юкагирами из коренного племени алайии. Во время войны, когда некоторые старики старухи чуть ли не умирали с голоду зимой, Дмитрий Гаврилович, нарушив строгий приказ сверху не забивать для еды ни одного оленя из двадцатитысячного стада колхозных оленей, разрешил забить одного оленя для спасения голодающих. Их потом вывезли из поселка Тустах-сень в районный центр Нижние Кресты. Там их осудили на 10 лет пребывания в колонии строгого режима. Так вот эту девушку Укульээ, которая была моложе на год Семена, оказывается, захотели выдать замуж за Семена. Укульээ тогда было, наверное, 17 лет, а Семену недавно исполнилось 18. Об этом впоследствии рассказала сама Укульээ – Акулина Иннокентьевна Стручкова (девичья фамилия Дьячкова). Аудиовидеозапись рассказа Акулины имеется в Музее Музыки и фольклора, руководимого Аизой Петровной Решетниковой. Акулина рассказывала об этом дне вот так. Приехав с дежурства со стада, она увидела заведующего фермой Курилова Христофора Константиновича (мужа младшей сестры нашего отца). А в яранге стол был накрыт по-праздничному. Акулина сначала удивилась, какой же это праздник. И тут все сели будто бы за стол, Акулина тоже села. Во время этого застолья взял слово Христофор Константинович, и сказал, что мы, родственники Семена, решили поженить его на тебе, Укульээ. Семен был там же за столом и очень удивился. А Акулина только воскликнула: «Как же это? Он же мой акаа (старший брат)». И упала в глубокий обморок. А Семен будто бы выскочил из яранги и убежал в тундру. Еле привели девушку в чувство, и решили повременить с выдачей замуж подальше от греха. Они подумали, что девушка может умереть, т.к. была больна сердцем с детства. Оказывается, Христофор Константинович, устроив свадьбу, хотел из своих личных оленей выделить для молодоженов много оленей. Этим, оказывается, мама наша упрекала Акулину и Семена, говорила, что столько оленей бы вы имели, из-за своей глупости потеряли. Если бы тогда Семен женился на Акулине, то вряд ли стал бы писателем, т.к. семейная жизнь, рождение детей и т.д. легли бы полностью на его плечи и было бы не до писанины.
Впрочем, это время нашей жизни с братом я намерен описать более подробно и обстоятельно в своих мемуарах. А сейчас сообщу, что Семен вскоре после того сватовства по состоянию здоровья был освобожден от работы в оленеводстве и стал ненужным человеком для колхоза, так как в колхозе он мог работать только в оленеводстве и зарабатывать трудодни, быть охотником и рыбаком он не мог.Поэтому приехав в поселок, он впал в глубокую депрессию, чуть ли не доведшей его до самоубийства. Но ему помогла наша старшая сестра Евдокия Николаевна Курилова (дочь отца от второй жены), она устроила Семена (конечно, после долгих разговоров с председателем наслежного Совета) секретарем в нассовет. Именно в это время приехал в первую свою командировку в колхоз «Оленевод» редактор недавно начавшей работать Нижнеколымской районной газеты. Это был Михаил Александрович Сучков, бывший военный летчик. Ему понравился смышленый юноша с грустными глазами и посоветовал Семену писать коротенькие заметки о жизни колхозников для газеты. Поэтому появление Михаила Александровича на горизонте жизни молодого Семена, признанного непригодным для физической работы в колхозе, было настоящим чудом. Для Семена его новый знакомый, голубоглазый Михаил Александрович Сучков, явился как посланник Хойла (Всевышнего), чтоб не дать упасть ему окончательно духом. И начать новую жизнь в совершенно новой области, которой не занимались до него в колхозе. Поэтому Семен впоследствии говорил и писал, что его крестным отцом, направившем его судьбу в совершенно новую для тундровика область жизни, является Михаил Александрович. Это дает нам полное право утверждать, что если бы не встретил М.А. Сучков Семена, вряд ли Семен начал писать, сначала как общественный корреспондент районной газеты, затем – как писатель.
Кстати говоря, такие же судьбоносные, как у Семена, встречи были и у меня, автора этих строк. Но об этом более подробно напишу в своих мемуарах.
2. Стал бы известным, как писатель, юкагир Семен Курилов?
Выше, в первой части нашего сообщения, говорилось, что Семен не стал бы писателем, если бы он не родился в семье последнего юкагирского шамана Мэйнгэ. Напомним также, что и мать Семена по отцовской линии имела шаманские корни. А ведь всем известно, что шаманские способности имели психические особенности, передающиеся из поколения в поколения. Они у молодого человека проявлялись в виде различных поступков или действий. Такие «чудинки» у Семена проявлялись в виде различных выдуманных рассказов о людях поселка Тустах-сень – поселка Нижнеколымских юкагиров, центрального участка колхоза-миллионера «Оленевод». Наша двоюродная сестра Варвара Христофоровна Неустроева (девичья фамилия Курилова, единственная дочка Христофора Константиновича) рассказывала, что при этом особенно много плохих вестей Семен в оленеводческом стаде рассказывал об одном якуте с прозвищем ИирякиСиипцеп, проживающем в поселке.
(Продолжение в следующем номере).
Оставить сообщение: